Russian Abstract: Взаимодействие государств в XXI веке во многом определяется процессами глобальной и региональной интеграции. Выступая своеобразным вызовом, глобализация создает необходимость объединения в интеграционные группировки и развития тесных взаимовыгодных отношений на общих началах доверия, взаимопонимания, основанных на традициях и культурно-исторических отношениях. Многие интеграционные объединения создавались для обеспечения защищенности своих национальных экономик и системообразующих институтов общества от полного поглощения транснациональным капиталом. Однако глобализацию нельзя полностью считать продуктом естественного происхождения. Глобализация формировалась активными усилиями транснациональных корпораций, международных организаций и мозговых центров (т.н. think tank). Эти структуры в основном защищали частные и корпоративные интересы и практически нивелировали интересы государства и общества, перекладывая важные социальные функции государства на частный бизнес без учёта культурно-исторических особенностей народов и стран. Таким образом планировалось подчинить и делегировать развитие всего человечества корпорациям (финансовым, промышленным, торговым и др.). После глобального финансово-экономического кризиса 2008-2009 гг. началось переосмысление принципов функционирования рыночной экономики с учётом изменившихся внешних факторов и внутренних условий. В этой связи решения правительств многих стран были направлены, прежде всего, на обеспечение защищенности своих национальных рынков, отраслей и локальных секторов. Такие меры защиты принимаются, в том числе, исходя из необходимости реализации интересов национальной экономической безопасности, что приводит к формированию существенных торговых ограничений, протекционистских мер в посткризисном мире, и, в конечном счете, к трансформации форм глобализации в регионализацию и интернационализацию. Вместе с тем экономисты Оксфордского университета отводят процессам регионализации и интернационализации промежуточную роль в становлении глобализации, заключающуюся в более глубокой интеграции и постепенной унификации взаимозависимых и взаимосвязанных экономик. В тоже время необходимо отметить различия в основных мотивах интеграционных процессов стран в зависимости от уровня их развития. Так, для государств с развитой рыночной экономикой таковыми являются, прежде всего, их экономические и геоэкономические интересы, когда для развивающихся стран со слабо развитыми механизмами рыночного хозяйства – военно-политические приоритеты. Тезис К.Маркса о том, что «политика является концентрированным выражением экономики», присущ странам с традиционно развитой капиталистической экономической системой и антропоцентрическим типом философствования. Страны, традиционно поддерживающие идею Большой Евразии, во главе с Россией, по ряду культурно-исторических и религиозных особенностей (приоритетное доминирование неформальных институтов над формальными), а также принадлежности к космоцентрическому и теоцентрическому типу философской мысли, не могут в полной мере, качественно, стать частью мировой капиталистической системы. Таким образом, трактовка идей основоположников большой евразийской и неоевразийской интеграции (С.Ю. Витте, Л.Н. Гумилев, В.В. Вернадский, Г.В. Вернадский, Н.С. Трубецкой, П.Н. Савицкий, Д.П. Святополк-Мирский, А.Г. Дугин) дает очевидное понимание общественно-политического устройства, формулируемого в полной противоположности утверждению К. Маркса, а именно «экономика является концентрированным выражением политики». Эти и другие фундаментальные различия в подходах организации общественно-политических и экономических систем определяют институциональную структуру стран и интеграционных группировок и не позволяют выработать универсальную интеграционную теорию. Все больше приходит понимание того, что интеграция – это нормативный подход в формировании множественно пересекающихся и накладывающихся друг на друга региональных торговых соглашений, с учетом социокультурных, политических, экономических, географических, религиозных, философских и институциональных особенностей